• Ұлттану
  • 01 Сәуір, 2013

МҰХТАР МЕН СӘБИТТІҢ АЙЫПТАЛУЫНЫҢ ЗАРДАБЫ немесе бір стенограмма сыры

Қуанбек Боқаев, публицист Қуанбек Боқаев, публицист 

Тәуелсіз, азат мемлекет болғанымызға 20 жылдан астам уақыт өтсе де әдебиетіміз бен өнеріміз, мәдениетіміз бен білім-ғылым саласы ұлттық арнаға түспей қазақ зиялылары жат жұрттықтардың жетегінен неге арыла алмай келеді? Ұлттық салт-сананы жаңғыртып рухани әлемге өзгеріс жасау үшін аталған уақыт емес қой. Мәселен, 1920-1940 жылдар аралығында Кеңес үкіметі адамдардың салт-санасын қандай өзгеріске ұшыратқаны белгілі. Өз халқын қырып жойып, игі жақсыларын жаппай құртып жатқан тоталитарлық қандыбалақ идеологияға осынша аз уақытта халық мойынсынды емес пе. Ал, тәуелсіздік алғаннан бері халқымыздың рухани әлемінде неге жаңғырулар ойдағыдай жүзеге асырылмай келеді? Ұлттық мәдениетіміз бен өнерімізді, әдебиетімізді жаңғырттық деп даңғаза ұрандату бел алғанымен, түбірлі өзгерістер бола қоймағанын әркім-ақ бағамдай алса керек. Бұрын «түрі ұлттық, мазмұны социалистік» деген ұстаным болса, ал, қазір «түрі ұлттық деп айтылса да, мән-мазмұны ұлттық емес» туындылар жасау бел алғанына мысалдар жетерлік. Күнделікті үгіт-насихатта жат жұрттықтарға, әсіресе, Батыстың соңғы кезеңдерінде етек алған азғындаған мәдени үрдістеріне табыну бел алса, көркем туындыларда қазақтың салт-санасынан безіну арқау болған шығармалар неліктен көбейіп барады? Аса қуатты насихат құралы телеарналарда көрсетіліп жатқан жаңа туындылардың мазмұны, көркемдік қуаты, тәрбиелік мәні жағын сараптасақ Кеңес заманында жасалған қазақты кемсітерлік шығармалардан да келеңсіз бола түсуде. Кеңес заманында жасалған қазақтың салт-санасына қарсы туындылар әлі күнге дейін дәріптеліп, көрермендерді ұлттық үрдістен безіндіруге үндесе, жаңадан жасалып жатқан туындылар Батыстың классикалық әдебиеті мен мәдениетін емес, соңғы кездегі азғындауға ұшыраған үрдістерін өнеге тұтуды дәстүрге айналдыруда. Мұндайда әсіресе, жастар қазақ халқының өркениетін жоққа шығарып тарихын, ұлттық мәдениетін ажуалаған туындыларын шет жұрттардың марапаттағанына мәз.

Осындай үрдіс қазақтың азаттығын аңсаған Алаш арыстарының ұлағатына кереғар екеніне қазіргі қазақ зиялылары мән бермейтіні қалай? Олар неге өре түрегеліп жұмылған жұдырықтай болып, мұндай теріс ағымдарға жол бергізбеу үшін атойлап неге күреске көтерілмейді? Атойлаған күрес дегенде қару алып емес, идеология майданында қалам алып Алаш арыстарының ұлағатын ұстанып, ұлттық үрдістерімізді қорғап жүрген аттөбеліндей сергек ойлы зиялы азаматтарға неге қосылмайды?

Бүгінгі тәуелсіздігімізге 20 жылдан асқан кездегі қазақ қоғамында орын алып отырған салғырттықты, енжарлықты мұнан бір ғасырдай бұрын Алаш арыстары көрегендікпен болжап ескертіп кеткені таңданарлық жайт. Мәселен, «Қазақ» газетінің 1918 жылғы №258-265 сандарында:

«Алашқа жаны ашымайтын қара жүректер, жұрт болғанымызды көре алмайтын қаскүнемдер, ертең не болатынға көзі жетпейтін надандар ізгі ниет, ілгері тілегімізге қарсы болып, жұрттың көңіліне қорқыныш салатын да шығар. Автономия болуымызға, милиция құруымызға, қазына жинауымызға халықты қарсы құтыртушылар да табылатын шығар. Бірақ, халық ойлану керек. Бүгінгісін емес, келер күнін ойлану керек. Біздің арамызда Алаш тілегіне қарсы болатын кімдер екені белгілі. Бұлар екі түрлі. Бірі қаны қарайған, ұлт намысы дегеннен бейхабар, жамандықты кәсіп қылып қалған антұрғандар. Бұлар аузы қисық болғанын айнадан көріп, жамандығымды неге қостамайды, терісті неге дұрыстамайды деп жүрттың бәрімен қас. Бұларға елдің тыныштығынан бүлінгені керек. Жұрт тыныш болса, мұндайларға абырой жоқ. Осыны олар жақсы біледі.

Екінші түрі – ел ішіндегі партияқұмарлар. Бұлар істеп жүрген істері жұртқа зиянды екенін ойламай, партия қуғанын, «баққа таласып жүрміз» деп адасып жүрген надандар. Егер жұрт, жұрттықты ойласа, партиясын, тым болмаса, уақытша қоя тұрып, бірлік-береке қылатын болса, Алаш аты бәйгеден келмей қалмас еді. Жоқ, жұрттық деген кұр сөз болып, әркім бетімен жайылып, «баққа таласып», баяғы Иванға шауып баратын болса, Алаш тілегіне қарсы болдым деген осы. Алаш болып, шашау шықпай, Алаш Ордадан басқаны білмейтін болса, «жауымды мұқалтам» деп біреуге тұра шаппайтын болса, өздігінен келіп бізді билеп кететін ешкім жоқ. Әркім өз басымен қайғы болып жатыр. Біз біреуге өзіміз шауып барып, өзіміз шақырып әкеліп, төбемізге ойнатып жүрміз. Бұл мінезіміз бұрын да белгілі еді, әсіресе, кешегі большевик заманында да көрінді. Енді, мұнан былай жұрттықты ойлап, бірлік қылатын болсақ, Алаш тілегінен басқаға алаң болмай, жұртқа ең пайдалы нәрсе - милицияның керектігіне көзін жеткізсек...»

деп үндеу тасталынды.

Мұнан бір ғасырдай бұрын Алаш арыстары айтып кеткен осынау ұлағат бүгінгі қазақ қоғамына, қазақ зиялыларына арналғандай жаңғыртып тұрған жоқ па! Үш ғасырдай бодандықта болып азып-тозған халқының санасын құлдықтан азат ету үшін елдің тәуелсіздігі үшін арпалысқан Алаш көсемдері мен қайраткерлері, сергек ойлы зиялылары 1937-38 жылдары жаппай жазаланып, атылып, айдалып құрбан болған соң жұртымызды күреске бастар, өнеге тұтарлық тұлғалар қалмағаны белгілі.

50-жылдардың бедерінде алапат өрт жайпаған орманның орнында аман қалған екі бәйтеректей болып ерекшеленген Мұхтар Әуезов пен Сәбит Мұқановты халқымыз ерекше мақтан тұтатын болды. Алайда, большевиктік идеология мен Ресейдің империяшыл шовинистері үшін осы екі тұлға да көзге түскен сүйелдей болып бұларды да жазалау науқаны күтіп тұрған еді. Ресей империясына қарсы қарумен күрескен Кенесары мен Наурызбай көтерілісін қаралап, Бекмаханов бастаған тарихшылар мен ғалымдар жазаға тартылған соң, кезек Мұхтар мен Сәбитке келгенін, олардың қалай жазаланғанынан қазіргі ұрпақ айтарлықтай бейхабар болды. Әдебиет және өнер институтының «Керуен» журналының 2005-2006 жылдары шыққан сандарында 1953 жылы Мұхтар мен Сәбитті айыптаған жиынның стенографиялық жазбаларын оқығанда мұны ұғынғандай болдық.

Бұл жазалау 30-шы жылдарда репрессиядан да зардапты болды деуге болады. Бұлай дейтініміз, Алаш көсемдері құрбан болса да олар өзіндік көзқарастан айнымай шейіт болып кетсе, Мұхтар мен Сәбитті өзін өзі жазалауға, жариялы түрде өздерін өздері қаралауға, өзіндік рухты өздері өшіруге мәжбүр ету арқылы кеңестік тоталитарлық және Ресейлік империяшыл идеология қазақ халқын енді өзге ұлттарға, әсіресе орысқа табындыру көзқарасын сіңіруге, сөйтіп ұлттық салт-санадан ажыратуға білек сыбана кіріскені айқын аңғарылады.

Бұл ерекше жазалау қалай болды? 1944 жылы БКП (б) Орталық Комитеті Татарстан әдебиетінде Алтын Орданы, оның көсемі Едіге батырды дәріптеу өрістегені үшін Татар обкомы туралы арнайы қаулы қабылдап татар зиялылары жазаланған болатын. Соған сәйкес, 1947 жылы «Правда» газетінде Қазақ КСР Ғылым академиясының тіл және әдебиет институтының ғалымдары өрескел саяси қателік жасап келе жатқаны жөнінде арнайы мақала жарияланған соң, Қазақстанды репрессияның жаңа толқыны шарпыды. Сөйтіп Қ.Сәтбаев, Е.Бекмаханов, Қ.Жұмалиев, Е.Исмаилов, С.Кеңесбаев, Қ.Мұхамедханов, Б.Сүйлеменов және де өзге ғалымдар мен қаламгерлер жазаға тартылып, қызметтен аласталып, Сібірге айдалды. Мұндай жазадан қазақтың аса әйгілі екі ұлы жазушысы әрі ғалымы Мұхтар мен Сәбит тыс қалған екен. Енді, солардың басына қара бұлт үйірілді. Олар да сотқа тартылып, шығармалары қараланып, өздері айдалып, тіпті атылып кетуі де әбден мүмкін еді.

Алайда, бір таңданарлығы, оларды жазалау өзгеше сипатта жүргізіліпті. Нақты айтқанда, мұндай жазадан оларды құтқарып қалу амалын сол кездегі Республика басшысы Ж.Шаяхметовтың өзі қарастырса керек. Бұлай дейтініміз, 1953 жылы Қазақ КСР Ғылым академиясы Президиумы мен Қазақстан Жазушылар одағы өткізген талқылау жиында Мұхтар мен Сәбит өздерінің саяси қателігін өздері жариялы түрде мойындап, өздерін өздері репрессия тырнағынан арашалап қалуға мүмкіндік жасалған секілді. Әйтпесе, Ұлттық қауіпсіздік комитеті тарапынан тергеліп, тексеріліп атуға немесе айдауға үкім шығарылуы әбден мүмкін еді деп болжауға болады. «Шаяхметовтың Мұхтар мен Сәбитті арашалауға қатысы болды ма?»

деген сауалға осы жиынның стенограммалық жазбасын оқығанда еріксіз тіреле бердік. Бұған жауап табу үшін Шаяхметовтың қандай тұлға болғанына ой жіберген жөн болар. Шаяхметов Республика басшысы болып тағайындалған кезенде Республика басшылығында қазақтар некен-саяқ болатын, ал, облыстық партия комитеттерінің басшылары арасында қазақтар мүлде ұшыраспапты. Шаяхметов Республика тізгінін қолына ала сала, айналасы бір-екі жылда облыс, аудан басшыларын жаппай ұлтты қазақ кадрларынан іріктеуді батыл жүргізгені тарихтан белгілі. Олардың арасында Ж.Ташенов, Д.Қонаев секілді ұлт мүддесін терең сезінетін зиялылар аз болған жоқ. Мәселен, Ж.Шаяхметов, Д.Қонаев ауқатты саудагердің ұрпағы екенін, әйелі бай көпестің қызы болғанын нақты білгені анық. Біле тұра, жоғары қызметке өсірген. Сондай-ақ, Шаяхметовтың тың көтеруге, Қазақстанға орыстардың қаптай енуіне қарсыласқаны үшін қуғындалғаны белгілі. Бұндай жайттар оның ұлт мүддесін қорғауға бейіл болғанын білдіреді.

Демек, 1937-38 жылдары репрессияға ұшыраған ақын Мағжан мен жазушы М.Дулатовтың және өзге ұлт мақтанышы болғандардан айырылып қалғанына Шаяхметов те іштей өкінбеді деп кесіп айтуға болмас. Ол да Мағжанның, Ілиястың, Сәкеннің өлең-жырларын, Міржақыптың, Бейімбеттің шығармаларын сүйіне оқымады деуге бола ма? Енді, міне, Кеңес үкіметінің ең жоғары сыйлығы – Сталиндік сыйлықты алған М.Әуезовтен, жазушылардың басы болып келе жатқан С.Мұқановтан айырылатын болса қазақ әдебиеті мүлде ойсырап қалатынын Шаяхметовтың аңғарғаны күмәнсіз деуге болады. Сөйтіп, ол осы екі тұлғаны репрессия құрбаны болудан құтқарып қалу үшін, арнайы жиын өткізіп, талқыға салып өз қателіктерін өздері мойындап, лениндік-сталиндік идеологияға қалтқысыз қызмет етуге мойынсынатынын жариялы түрде мәлімдеулері арқылы арашалау амалын жасаған секілді.

1953 жылы сәуір айында 5 күнге созылған осынау жиынға Д.Қонаев төрағалық етіп, М.Ғабдуллин мен М.Ақынжанов Мұхтар мен Сәбитті барынша сынап, қаралап баяндама жасап, 30-ға жуық адам оларды жүндей түтіп сынап-мінепті. Бұл арада Мұхтар мен Сәбитпен бірге қазақ эпостарын зерттеп, жариялап, оқулықтарға енгізіп жүрген Кеңес Одағының батыры Мәлік Ғабдуллинге арнайы баяндама жасатудың өзі де Мұхтар мен Сәбитті арашалаудың бір амалы емес пе дегендей ойға еріксіз жетелейді. Тағы да бір көңіл аударарлық жайт осынау жиын бастан аяқ дерлік орыс тілінде өткізіліпті. Мұның өзі шынайы сынап-мінеу емес, Мәскеудің, Ұлттық қауіпсіздік органдарының алдында есеп беру тұрғысынан ұйымдастырылған болса керек деген болжамға да еріксіз тірелгендей болдық. Әйтпесе, әсіресе, Мұхтар Әуезовтың өмір жолында, тіпті, сотталып Сібірге айдалып кету былай тұрсын, ату жазасына кесілуге лайық фактілер ұлттық қауіпсіздік органдарында аз жинақталмаған еді. Мәселен, «Советская степь» газетінің 1929 жылғы 19 көкек күнгі санында Ораз Жандосов бастап қол қойған бір топ белсенділердің, «Правда» газетінің және «Әдебиет энциклопедиясының» редакциялық алқасына жолдаған ашық хат былай деп жазылыпты:

«Құрметті жолдастар! Біздің пікірімізше, Әуезов пен Байтұрсыновтың шығармаларына маркстік көзқарасқа мүлдем жат баға берілген.

Бәрінен бұрын Әуезовке тоқталайық. «Әдебиет энциклопедиясында»:

«Ол қазіргі замандағы аса көрнекті жазушы, оның көркем шығармалары таңғажайып дәлдігімен және тарихи шындығымен дараланды», – деп жазылған. Біздің ойымызша, бұл сыпайылап айтқанда Әуезовтің өзін де, оның творчествосын да білмеу, түсінбеу болып табылады.

Біріншіден, Колчактың тұсында, «Алашорданың» шығыс бөлімінің белсенді қайраткерлерінің бірі ретінде Әуезов Колчакқа қарсы күреспеді, күрескісі де келмеді, керісінше, сол кездегі бүкіл «Алашорда» үкіметі, оның ішінде Әуезов Колчакпен одақтаса отырып большевиктерге, кеңес өкіметіне қарсы күрескені белгілі. Бірақ та, кеңес өкіметі орнаған соң Әуезов сол жаққа шығып, партияға өтті де Қазаткомның хатшысы міндетін атқарды, алайда бұған қарамастан Әуезов саясатта да, әдебиетте де буржуазияшыл ұлтшыл қазақ байларының идеологы болып қала берді. 1922 жылы партияға қарсы алашордашыл идеологиясы үшін Әуезов партиядан шығарылып, жазушылық пен оқытушылық қызметке ауысып кетті. Ол өзінің барлық шығармаларындағы қазақтың тіршілігін өткенді көксеген байдың көзқарасы арқылы баяндайды, қазақтың ескілігін – азаматшылығын жырлайды, қазақтың хандарын, аңызға айналған батырларын, «данышпан» билерін, ардагер ақсақалдарын және феодалдық сал-серілерді мадақтайды, мадақтағанда да үнемі жағымды, бүгінгі күннің өзінде де оларды қадір тұтуға, үлгі етуге болатындай бейнеде суреттейді (Қараныз: «Қаракөз», «Еңлік-Кебек»). Бұл – бұл ма. Жазушы Әуезов өзінің осынау реакциялық идеологиясын «әдеби сын» саласында да уағыздаумен болды».

193І жылы 15 қазан күні Ерекше бөлім бастығының көмекшісі Волоховтің келісімімен жасалған «Алдын-ала айыптау қорытындысында былай жазылыпты:

«Қылмысты істер кодексінің 58-11 және 59-3 баптарымен айыпталған М.Тынышбаев пен Досмұхамедовтардың № 2370 тергеу ісін қарай отырып, Әуезовтің қазақ ұлтшылдарының астыртын ұйымына қатысып, Қазақстандағы кеңестік науқандар мен шаралардың мазмұнын бұрмалау мақсатын көздегені; өкімет мекемелері мен БК(б)П-ның жерге қоныстандыру мекемелерін, мәдени-ағарту және оқу орындарын, баспасөзді өздерінің ықпалына қаратып, жаулап алуға ұмтылғаны; Орта Азиядағы басмашылардың қозғалысына жетекшілік жасап, сондай қозғалысты Қазақстанда да ұйымдастыруға әрекеттенгені; кеңес өкіметін құлатуды алдына мақсат етіп қойғаны – толық әшкереленді.

Сондықтан да, УПИ-дің 128 тармағына сәйкес азамат Әуезов Мұхтарды № 2370 тергеу ісі бойынша жауапқа тартып, оған қылмыстық істер кодексінің 58-71 және 58-11 баптары бойынша айып тағып, бұл туралы ОГПУ мекемелеріндегі тергеу жұмыстарын бақылайтын Прокурорды хабардар етуге қаулы қабылданды».

Әрине, ОГПУ-де де, Прокуратурада да Әуезовты мұндай айыптау, тергеу құжаттары аз болмаса керек. Әуезовтың түрмеге де қамалғаны, партиядан қуылғаны секілді «Кіналары» да оны жазалауға лайық болатын. Бір таңданарлығы, ол 1937-38 жылдардағы репрессиядан да құтқарылыпты. Осы кезеңде, ол Тұрар Рысқұлов туралы роман жазуды қолға алған екен. Оның «Қараш-қараш оқиғасы» әңгімесі соның басы болса керек. Рысқұлов атылған соң ол Абай тақырыбына ойысқан көрінеді. Бұл шығармасына Кеңес Одағының ең жоғары марапаты – Сталиндік сыйлық берілгеніне қарамастан Әуезов енді басқа қырынан, қазақтың ауыз әдебиетін зерттеуде, шығармалар жазуда лениндік-сталиндік саясатқа, Ресейге, орыс халқына қарсы бағыт ұстанды деп айыптау арқылы, соның өзінде шығармаларын да айыптау үшін халқымыздың дұшпандары, әсіресе, Ресейдегі империялық, шовинистік күштер жанталасумен болыпты. Алайда, оны бұл жолы жазалаушы заң органдардың қолына бермей, өзін-өзі арашалау амалы қарастырылған секілді. 1953 жылы сәуір айында 5 күнге созылған айыптау жиынында Әуезов қандай уәж, қандай дәлел келтіріп өзін-өзі қалай арашалап жазалаудан құтылғанын стенограммалық жазбадан үзінді келтірелік:

СТЕНОГРАММА

дискуссии по вопросам казахского эпоса Института языка и литературы Академии наук Казахской ССР

гор.

Алма-Ата 13 апреля 1953 г.

Председатель:

Слово предоставляется тов. Ауэзову.

Тов. Ауэзов.

–Я, товарищи, только прощу одно - продлить мне срок выступления, не больше часа.

Я начну свое выступление с обсуждения тех же положений, которым были посвящены первая половина заслушанных нами на данной дискуссии докладов. Вторую же часть своего выступления я намерен также, как и докладчики, посвятить теоретическому, дискуссионному обсуждению проблем изучения казахского эпоса, т.е. посвятить той позитивной задаче и сути данной дискуссии, что в свою очередь составляет основную цель и программу действий в перспективе.

Но до этого, как я уже сказал, остановлюсь непосредственно и прямо на ошибках в изучении нашего эпоса. Конкретно, считаю своим долгом подвергнуть строгому критическому разбору свои личные ошибки прежде всего.

При этом, следуя тем датам и данным, о которых напоминал и которые приводил тов.Габдуллин в хронологическом порядке, я так же скажу вначале о старых статьях, написанных мною в 1922 и 1925 г., а также о моей книге по истории казахской литературы, изьятой при выходе в свет в 1927 году.

В оценке всех этих работ моего прошлого я полностью согласен с формулировкой докладчика. Они были националистическими и реакционно-пантюркистскими, и я осуждаю их, как совершенно чуждое и давно отвергнутое мною самим, поэтому как не имеющее ничего общего с моей последующей деятельностью и не считаю нужным для себя как-то объяснять, анализировать, осмысливать заново эти давние работы. Также не стану здесь доказывать, что то далекое, почти четвертьвековое прошлое не имеет ничего общего, даже при наличии отдельных моих грубых ошибок поздних лет, с моим честным именем казахского советского писателя, советского деятеля культуры.

Далее, останавливаясь на конкретных работах, тов.Габдуллин посвятил свою критику моей научно-исследовательской деятельности 1939 года. Он справедливо осуждает ошибки статьи, написано мною совместно с Соболевым в 1939 году. Действительно, в данной статье и также в 1940 году, в не названном докладчиком введении к Антологии казахской литературы восхвалялся ханско-феодальный эпос «Едиге», высоко оценивался марабаевский вариант «Кобланды». Положительно охарактеризован с позиции единого потока реакционный эпос «Шора». Также идеализированы фольклорные образы Коркыта и др.отдельных эпических или сказочных легендарных персонажей. Действительно верно, что все мои оценки в отношении указанных фактов эпоса и фольклора, как позже – в 1943 году и в 1951 году – показала марксистко-ленинская партийная критика, оказались в идейно-политическом отношении грубо ошибочными, достойными сурового осуждения как ошибки буржуазно-националистического характера.

Были также допущены мною серьезные ошибки в разделе фольклора и эпоса первого тома «Истории Казахской ССР» в первых изданиях в 1943 и 1949 гг. Здесь я повторил ошибки своих оценок эпоса, данные в 1939 году в той же статье, написанной совместно с Соболевым.

О некоторых из этих своих ошибок я говорил в 1951 году в первое обсуждения статьи «Правды» «За марксистско-ленинское освещение вопросов истории Казахстана». Я выступил с признанием своих ошибок на собраниях работников науки и литературы. Помню принципиальную критику моих ошибок, высказанную на этих собраниях и на страницах нашей республиканской печати. Знаю и хорошо помню так же, как было справедливо указано на мои грубые идейно-политические ошибки в докладах тов.Шаяхметова на VІІІ пленуме ЦК Партии Казахстана, на V и VІ съездах партии республики.

Вспоминая свои ошибки в оценке исследований казахского эпоса, фольклора, я особенно в своих ранних признаниях и теперь так же особенно выделяю свою глубокую и тяжелую ответственность за 1-й том «Истории казахской литературы», изданный в 1948 году (раздел фольклора). Этот коллективный труд и в последней своей редакции по ряду глав и разделов оказался порочным, глубоко ошибочным.

Являясь одним из авторов тома и редактором, которому были предоставлены возможности коренного пересмотра многих ошибочных положений прежних своих статей и трудов других лиц, т.е. авторов множества учебников, вузовских программ, составителей сборников, авторов исследований, предисловий, отдельных очерков и монографии я не сумел обеспечить исследовательно правильную марксистско- ленинскую методологию исследования устного народного творчества.

Не сумел распространить критический строгий отбор и принцип сурового осуждения реакционно-феодальной сущности других эпических произведений: «Карасай казы», как феодальный марабаевский вариант «Кобланды» и особенно таких порочных феодально-монархических исторических песен, как песни, предания о душителе казахского трудового народа Кенесары и его брате Наурузбае и т.д.

Вместо этого, в первом томе пространно излагались, положительно оценивались отдельные идейно-порочные образцы феодально-ханского фольклора, которые теми же авторами прославлялись в учебниках вузовских программах, монографиях тех лет.

Написав в течение более чем за 30 лет очень много статей, высказываний, исследований в разные периоды своей жизни и выступая по ряду проблем, впервые подвергая их печатному обсуждению, осознаю теперь, что длительное время я глубоко ошибочно принимал за достижения советской науки те порочные, в идейном методологическом смысле концепции, которые господствовали долго (почти до 1948-50гг.) в вузовских программах, в учебниках, учебных пособиях всех филологических вузов нашей страны. В их числе были и буржуазно-историческая школа Вс.Миллера, и аристократическая теория происхождения эпоса Келтуялла, Шамбинаго, и антинаучные, космополитические теории Веселовского, ложное учение Н.Я.Марра, буржуазно-объективистская теория единого потока и т.д.

Установление наших ошибок по фольклору, по литературе XIX века, по абаеведению в 1950-1951 гг., безусловно, способствовало ежегодному изменению к лучшему и моих научных представлений и оценок. Но, внося соответствующие поправки в свои лекции, я все же успел ответить на решения партии новыми своими серьезными изданными научными трудами, что так же считаю своим грехом.

Я не стану здесь говорить об отдельных своих работах по фольклору, где я более последовательно и правильно применял марксистско-ленинскую методологию исследований. Сейчас речь не о них. Признавая правильность критики моих ошибок в докладах по тем конкретным, наглядным фактическим данным, как было перечислено выше, я, однако, считаю своим законным правом напомнить о том, что я исследовал фольклор, как научный работник, и я же писал на темы эпоса и фольклора как казахский советский писатель.

При обсуждении всей сути и характера допущенных мною ошибок притом с самыми суровыми идейно-политическими определениями и тягчайщими выводами, приговорами по ним, как это делает М.Габдуллин, справедливо разве судить по одной стороне моей деятельности?

Әуезовтың бұл тұжырымына зер салсақ қазақ фольклорын, эпостарын зерттеуде, сараптауда сол кездегі тоталитарлық режимнің талаптарына орайластырып бұрынғы көзқарасына кереғар, нақты ғылыми шындықты, эпостардың мән-мазмұнын бұрмалауға мәжбүр болғанын аңдау қиын болмаса керек. Демек Әуезовтың 40-50-ші жылдардан кейінгі еңбектерін оның нақты шынайы көзқарасы, ұстанымы деп бағалауға болмайды десек жансақ айтқандық болмас.

Мұнан әрі Әуезов былай деп нақты ақиқатты астарлап, меңзеп айтыпты:

... «Между тем, я, исследователь казахского фольклора, имею пьесы и на обсуждаемые здесь темы эпоса, и на темы социально-бытовых поэм. Конкретно, в пьесе «Айман-Шолпан» я высмеял с народных позиции феодала Котибара и бая Мамана. В пьесе «Кобланды» я исходил не из феодального марабаевского варианта, а из более народного, мергембаевского варианта и, самое главное, отверг свою прежнюю ошибочную версию о походе Кобланды против Ивана Грозного. Вместо этого развил патриотическую идею защиты Родины от агрессора хана Чингизида-Казана. В пьесе «Бекет» свободу на каторге герой пьесы получает, по моей трактовке, из рук русских политкаторжан.

В последнем варианте «Енлик-Кебек» я вывел биев взяточниками, хищниками, врагами честных сыновей и дочерей народа. И вот, в целом, все эти примеры творческого обращения к материалам эпоса являли одновременно и примеры критического, творческого освоения мною древнего изустного наследия, как этому учил В.И.Ленин.

Ссылаясь на названные пьесы, я не говорю, что в них нет недостатков и отдельных ошибок. Но то, что в них нет буржуазного национализма, что, наоборот, они в разной степени свидетельствуют о стремлении автора осудить свои прежние ошибки, идейно разоружитъ идеализаторов прошлого, и что поэтому они свидетельствуют о более успешном творческом овладении автором марксисткой диалектикой – не подлежит никакому сомнению.

Правда, я ничуть не думал и не думаю, что на данной дискуссии нужно подробно обсуждать, анализировать названные пьесы. Но разве можно не учитывать их при обсуждении ошибок и известной части творческой деятельности моей...»

Әуезовтың бұл сөзінен нені аңғаруға болады? Жазалаудан, жаладан құтылу үшін халықтың құрметіне бөленген нақты тарихи тұлғаларды әдейі жағымсыз кейіпкерге айналдыруға мәжбүр болғанын ұғыну қиын емес болар. Сөйтіп Әуезов өзін айыптаушыларға дес бере қоймаған. Сөз реті келгенде оның «Абай жолы» эпопеясында Абайды әкесі Құнанбайға қарсы қоюы, Құнанбайды жағымсыз, зұлым, ақылсыз кейіпкерге айналдыруы және Абайды тек орыс зиялылардан ғана өнеге алды деп бейнелеуі нақ осындай мәжбүрліктен еріксіз жасалғанын қазіргі зерттеушілер аңдап бағамдай бастағанын да айта кеткен жөн. Ал, Әуезов осы жиында өзіне «Тисе терекке, тимесе бұтаққа» дегендей, «Бөрінің аузы жесе де қан, жемесе де қан» дегендей жала жабушылардың әрекетіне қарсы да бұлтартпас дәлелдер айтыпты:

«... А дальше, после учета этих трудов, совместно с другими моими работами пусть будут законно употреблены те ходячие фразы обо мне, которые и пишутся, и высказываются устно по поводу моего отношения к казахскому фольклору. Я имею в виду фразу: «более, чем кто бы то ни было Ауэзов повинен» и т.д.

Что касается этого «более, чем кто бы то ни было», я очень и очень рекомендовал бы и докладчикам, и всем тем товарищам, кто действительно всерьез и с объективных, принципиальных позиций интересуется истинным положением вещей на фронте изучений казахского эпоса, фольклора, разобраться на фактах, и только на фактах.

Касаясь этих фактов, я считаю важным для данной дискуссии назвать труды и имена отдельных авторов, о некоторых из коих докладчик М.Габдуллин или умолчал, или упомянул лишь вскользь, лишь поверхностно, тем самым смазал и прикрыл грубейшие ошибки их и проявил при этом немалую свою тенденциозность.

Я назову здесь их в хронологическом порядке: 1) программу для средней школы, составленную в 1939 году тт. Карибаевым и Кошумовым, 2) распространенное предисловие, а также весьма немаловажные комментарии т. Муканова к названному в докладе сборнику «Батырлар» 1939 г. , 3) хрестоматию Муканова и Бекхожина для 8 кл. 1939 г., 4) учебник Маргулана 1941 г., 5) хрестоматию Муканова, Бекхожина 1947 г., 6) учебник Жумалиева, Муканова, Щалабаева для 9 кл. 1947 г., 7) программы по фольклору для педвузов М.Габдуллина, не только 1948 г, как говорит докладчик, а и 1949 и І950 гг., 8) программы для педвузов и учительских институтов, составленные Мукановым, Жумалиевым, Габдуллиным, Карибаевым, Шариповым по литературе ХVIII-ХІХ вв. тиражом в 3 т. экз., 9) программы для педвузов и учительских институтов по литературе XX века, составленные Мукановым, Жумалиевым, Габдуллиным, Шалабаевым, Карибаевым, Шариповым, 10) программы для пединститутов по советской литературе, составленные Мукановым, Жумалиевым, Габдуллиным, Карибаевым, Шариповым тиражом 3 т. экз. Эти последние программы в том же составе авторов выпускались для студенчества, учительства в течение 1948,49,50 гг. подряд. Они заменяли учебные пособия.

В тех же целях восстановления истины я считаю сугубо важным для интересующихся объективных лиц посмотреть, познакомиться тщательно с тем, что и как сказано в тех же хрестоматиях, программах, предисловии и комментариях «Батырлар» о том же самом Едыге до 1943 г., о мнимом походе Кобланды против Ивана Грозного, что сказано в тех же «Батырлар» о самом антирусском эпосе «Шора», где этот батыр истребляет в городе Казани русских; нужно тщательно познакомиться с названными выше учебниками и поздними программами вузов и узнать, что сказано там о Абылае, Кенесары, Наурузбае, о мнимых учениках Абая – Кокпае, Арипе, не только В 1948 г., но 1949-50 гг...»

Я считаю также своей большой ошибкой и

то, что не сумел критически оценить и выявить все порочное в этих трудах до 1950 г.

Әуезовтың бұл сөзінен орыстандыру саясатының ықпалы мен қазақ эпостарымен мазмұнын өзгерту, тіпті мүлде тыйым салу науқаны не себепті, қалай өрістегенін ұғынуға болады. Сонымен қатар, Әуезов М.Ғабдуллинның баяндамаларындағы айыптаулардың негізсіз екенін бұлтартпай былай дәлелдейді:

«... Оставаясь верным своей подобной тенденции, М. Габдуллин занялся в отношении меня и искажением фактов.

На стр.13 печатного текста своего доклада он пишет: «В другой же статье «Эпос и фольклор казахского народа», опубликованной в №1 журнала «Литературный критик» за 1940 г., он превозносит» и т.д. Между тем, это та же совместная с Соболевым статья, напечатанная под нашими фамилиями в журнале «Литературный критик» лишь изменением названия.

Даже, на стр.12 он пишет: «И так, будучи главным редактором упомянутой книги (т.е. я), предоставил ее страницы врагам народа Исмаилову и Джумалиеву, тем самым способствовал распространению их буржуазно-националистических, антисоветских взглядов».

Во-первых, в годы составления первого тома оба эти лица были сотрудниками Института языка и литературы, занимали ответственные положения – Исмаилову было доверено составление глав «Истории КазССР» по советской литературе, а Джумалиеву было доверено редактирование «Очерков по истории казахской советской литературы». Он же Джумалиев как указано выше, был многолетним соавтором самого М.Габдуллина по программам, по самым ответственным документам, фактам истории казахской литературы. И сегодня за него М. Габдуллин всю вину взваливает на меня.

Между тем, в те годы сам т. Габдуллин являлся вначале заместителем директора, а затем и директором Института языка и литературы, готовившим, издававшим тот самый 1 том. Так почему же за участие в томе Исмаилова, Джумалиева должен быть виновен я один а не

Габдуллин в первую очередь?

Есть в этом малейшая объективность, справедливость или даже хотя бы здравый смысл?

Я признавался и признаюсь в своих ошибках, но могу признаться том, в чем я повинен и в той мере, в какой повинен. И я не могу признаваться в приписываемых мне несправедливых обвинениях. Исходя из не одинаковой, а из пристрастной, необъектной позиции ко мне М.Габдуллин сделал обо мне такие выводы, что будто я остался на тех же враждебных советскому строю убеждениях, какие имел до 1932 года ...

Но есть так же и дела, которые нельзя, невозможно и несправедливо перечеркивать ошибками. Например, я хорошо помню ваше же выступление, тов.Габдуллин, в 1949 году с обстоятельным докладом обо мне, о моей деятельности советского писателя в дни получения мною Сталинской премии. Этот доклад существует в природе. Вы, правда, и тогда говорили о моих бывших ошибках, но говорили и обо всей сумме положительной деятельности моей, что сегодня вы целиком предали забвению и на чем предлагаете поставить крест.

А ведь с 1949 года Ауэзов не написал ни одной ошибочной работы на тему об эпосе. Так на каком же основании докладчик, наряду с его справедливой критикой действительных ошибок моих, выносить столь тяжелые односторонние обвинения, закрыв глаза на действительное положение вещей? Я мог ответить на это и на самых законных основаниях очень горькими и столь же резкими выводами о несправедливости М.Габдуллина, но не сделаю этого. Не сделаю из уважения к критике вообще и из уважения к справедливой части критики Габдуллина обо мне. А в отношении же несправедливых выводов его лишь напомнют т. Габдуллину, что точно так же, с теми же обвинениями и выводами, с какими выступает он сегодня, выступал осенью 1948 года бывший редактор «Очерков казахской советской литературы» буржуазный националист Джумалиев. Он выступал из враждебных мне, группировочных соображений, как человек более, чем кто бы то ни было разжигавший группировочную неприязнь, дрязги среди ведущих писателей. Не желая обвинять М.Габдуллина в чем - либо подобном, однако о выводах его, о приговоре его надо мной я скажу, что это не есть объективно справедливая критика и тем более не есть товарищеская критика.

Должен так же добавить, к своему удовлетворению, что это также не есть критика и оценка моей деятельности и личности, данная партией и советским народом. Думая, что это я говорю не без основания, потому что, указывая на мои действительные ошибки и оценивая их должно оценить, партийным языком, сурово и справедливо, не сделал этих однобоких габдуллинских выводов на VІ съезде партии т.Шаяхметов...

Я не стану просить М.Габдуллина смягчить или снять его обвинения с меня, я представляю его совести. Но я глубоко, честно заинтересованный в объективном решении проблем науки, с полным на то правом настаиваю на том, чтобы тот, признанный мною в начале выступления, правильный, суровый, требовательно-критический подход докладчика по поводу моих действительных ошибок, был бы так же применен и в отношении всех ошибавшихся, в том числе и к самому докладчику без всяких скидок, невзирая на лица, как требует и ждет этого от нас партия и советский народ и как это сделал на VI съезде партии т.Шаяхметов, одинаково объективно оценивший одинаковые ошибки всех названных им лиц».

Әуезов өзіне тағылған айыптаулардан осылай нақты қорғанып сынап мінеудің орынсыз жала екенін дәлелдей алғанын ұғынамыз. Сондай-ақ оның бұл айтқандарынан қазақтың ауыз әдебиеті қалай қуғындалғанын, өзгеріске ұшырағанын ал, өзінің шығармашылығында кеңестік саясат салдарынан ұлттық көзқарасынан бас тартуға, ақиқатты бұрмалап, өзін-өзі қаралауға мәжбүр болғаны аңғарылады. Солай болса да, ол қазақтан өзге халықтардың ауыз әдебиетінде де большевиктік идеология шеңберіне сыймайтын ортақ үрдістер бар екенін де дәлелдеу арқылы Қазақстандағы мұндай жазалау науқаны асыра сілтеу екенін астарлап айтқаны байқалады. Әуезов мұны былай жеткізген:

« ... Необходимо казахским фольклористам также учесть разнообразные опыты изучения эпоса братских народов Союза. В этом смысле весьма показательно сейчас осуждение, скажем, в Карело-Финской республике аристократической, антинародной теории Карла Крона в изучении «Калевалы». Нужно воспринять полезное из опытов изучения армянского, бурят-монгольского, киргизского, узбекского, нартского и др.эпосов.

Каждый осознает также законность и необходимость изучения параллельных вариантов, скажем, «Кобланды»-»Коблан” у казахов, каракалпаков, «Алпамыс»- «Алпамыш» у казахов, узбеков, каракалпаков...

...Исход этих состязаний в целом решает спор между противниками. А ведь эта ситуация полностью воспроизведена в «Алпамысе» у казахов, узбеков, каракалпаков. Так же точно состязаются и в «Манасе» герои-соперники. Здесь мы имеем дело не только с мотивами, а с целыми сложными сюжетными положениями, с большим повествовательным элементом. Значит, обязательны для полноты научного изучения эпоса и казахов, и узбеков, и каракалпаков сопоставительные исследования этих эпосов с памятниками бурят-монгольскими, ойротскими, халка-монгольскими и т.д....

... Я, например, в принципе согласен с обоими докладчиками в их отборе народных образцов, в их определении народных и антинародных произведений.

Признаю бесспорным и те доказательства, которые они приводят в пользу народности одних памятников или ненародности других. Докладчики также выдвигают совершенно правильные положения о необходимости создания сводных вариантов для ряда памятников устного творчества крупных жанров.

Әуезов осылай өзін өзі жазадан арашалап алыпты. Ал, Сәбит Мұқанов мұндай айыптаулардан өзін өзі қалай арашалай алды? Кеңес идеологиясына беріле қызмет етіп жүрген оны жазалау мүмкін бе еді? Сол тұстағы режим талаптары тұрғысынан қарастырсақ, ол да Қ.Жұмалиев, Е.Исмаилов, С.Кеңесбаев секілді ұлтшыл деген жаламен айдалып кетуі де әбден мүмкін деуге болады. Бұлай дейтініміз, большевиктік партияға беріле қызмет атқарған, ақтардың азап вагонына қамалып қорлық көрген, бұл туралы «Тар жол, тайғақ кешу» деген шығарма жазып, өзінің нағыз большевик болғанына жұртшылықтың көзін жеткізген Сәкен Сейфуллин де өлім жазасына кесілгенде Сәбит Мұқановтың да аман қалуы неғайбыл еді. Осы жиында оның «мен ешқашан ұлтшыл болған жоқпын» деген сөзіне залдағылардың күлгені оны ұлтшыл деп айыптауға лайық болғанын аңғартады. Сондықтан ол да осы жиында Әуезов секілді ұлттық бағыттағы еңбектерінен, көзқарасынан бас тартып қазақтың салт-санасын қаралап орысқа табыну рухын жақтауға мәжбүр болған. Бұл туралы ол былай деп ақталады:

«Председатель.Слово имеет тов. Муканов С.

Тов. Муканов С. – Мне придется держать ответ перед товарищами в отношении моих ошибок, недостатков и мне придется высказать некоторые свои мысли по поводу доклада и 20 минут, я думаю, мне не хватит. Я попрошу минут 30.

... Я внимательно читал и слушал оба доклада, поставленные на обсуждение данной дискуссии. В дальнейшей части своего выступления хочу высказать свое отношение к указанным докладам и некоторые свои мысли по поводу поставленных на данной дискуссии вопросов.

Доклад тов. Габдуллина мне понравился. Я считаю, что в основных положениях он был по партийному принципиален, мысли изложены недвусмысленно, прямо, критиковал он ошибки людей с партийной прямотой и объективностью. Он прямо критиковал и мои ошибки. Он прав в том, что в противовес людям, охаивающим весь казахский народный эпос, как выражение, по их словам, идеологии феодализма, я сделал крен в другую сторону и все эпические поэмы на казахском языке, как богатырские, так и частично лирические, относил к числу народных. Этим я волей или неволей впал в так называемую «теорию единого потока». Правильно критикуя меня в этом, тов. Габдуллин не прав, когда говорит, что Муканов, якобы, не видит классовой борьбы, происходившей в казахском ауле. Ошибочно относя все казахские эпические поэмы к категории народной, я в

разбираемом тов. Габдуллиным моем предисловии к однотомнику героического эпоса «Батырлар» пишу следующего строки: (я не буду читать казахский оригинал, думаю, что вы мне поверите). «В эпических поэмах надо отметить и то, что в обществе, которое является объектом их описания, будто бы нет классов, будто бы они едины. На самом деле - это не так, на какой бы ступени развития общество не стояло, все равно имеются классы эксплуататоров и эксплуатируемых» (стр.14). Дальше, развивая эту тему, я пишу: «Во все периоды человеческого общества эти классы никогда не примирялись между собой, а вели решительную борьбу». Я приведу примеры из некоторых казахских эпических поэм. Например, в поэме «Ер Саин», когда герой Саин едет в поход, 90

его врагов отмщают его отцу за все пережитые ими угнетения. В поэме «Алпамыс» во время отсутствия Алпамыса его раб Ултан издевается над его родственниками. В поэме «Камбар» его герой выступает защитником бедноты в 90 юртах.

Из приведенного видно, что я не умалчиваю о классовой борьбе в старом ауле. Моим недостатком является то, что я дальше не углубляю этого вопроса, не делаю специальных исследований эпических поэм.

Моей политической ошибкой является то, что к числу народных поэм я отношу такие реакционно-феодальные, как «Едыге батыр», «Кенесары», «Наурызбай» и другие.

Разгораясь страстью составлением списка «народных героев», я дохожу до абсурда и искажаю смысл слов товарища Сталина о подлинных героях великого русского народа, прославленных своими историческими делами на протяжении всей его истории, относя к числу героев людей, опозоривших себя антинародными вражескими поступками.

Но свои грубые политические ошибки я считаю моим пройденным этапом. Еще в конце 1944 года после опубликования ЦК ВКП (б) статьи о политических ошибках в татарской литературе, я выступил с обширным докладом среди писателей и проанализировал подобные ошибки в казахской литературе. В докладе я подверг резкой критике и себя, и других писателей, восхвалявших Едыге. Переработав этот доклад в статью, я предложил ее в газету и журнал, но они почему-то ее не напечатали. Больше я не повторял ошибку об Едыге.

Ошибку в отношении Кенесары я осознал и опубликовал статью о ней. И эта ошибка мною больше не повторялась.

Тов. Габдуллин говорил, что я до последних лет восхваляю поэму – «Кобланды батыр», приписываемую Марабаю, и не вижу других вариантов. Это неправильно. Вот перед вами учебник хрестоматии, составленный в 1942 году. В этом учебнике берется мергембаевский вариант и говорится, что в прежнем варианте думали, что Кобланды отправляется в поход против русских защищать казанских татар от них, а теперь, в мергембаевском варианте, Кобланды батыр отправляется не в татарскую Казань, а в кызылбашскую Казань, чтобы отразить нападения Кызылбашей (иранцев) в казахскую степь. Книга эта вышла в 1942 году. Вот почему я считаю мои ошибки об Едиге, Кобланды, Кенесары и т.д. пройденным этапом, к этому вопросу я больше не вернулся.

Я никогда не был националистом (в зале смех). Я вырос в борьбе с национализмом, об этом говорит такой авторитетный документ, как адрес, подписанный ЦК КП(б) Казахстана и Советом Министров КазССР, опубликованный почти в связи с моим 50-летием. Но у меня были ошибки, порою сугубо политического характера, иной раз граничащие с национализмом. Они являются следствием не моих убеждений а того, что, во-первых, у меня часто бывает поверхностное неглубокое отношение к разбираемому вопросу, во-вторых, не критическое отношение к работам, опубликованным по данному вопросу, и, в-третьих, ротозейство и беспечность (

смех

).

Еще одно объяснение по поводу предьявляемого обвинения в докладе тов. Габдуллина. Он говорит, что я казахские эпические поэмы якобы связываю с русской экспансией. Это не совсем так. На 13 странице разбираемого тов. Габдуллиным на эпических поэм написано. что «основная тема казахских эпический поэм в ХІІ-ХVІІ веках – борьба казахского народа против гнета монгольского нашествия».

Далее в книге говорится, что с XIII века начинается колонизация казахских степей Россией и казахский народ, испытывая двойной гнет своих баев и русских феодалов, поднимает ряд восстаний против России» (стр.14).

Здесь неудачно взято слово «Россия». Никто не будет возражать, что во главе с русским народом, народы царской России в том числе казахи, не раз поднимались на борьбу против своих угнетателей. Они объединялись в этой борьбе. Ярким примером является восстание Пугачева. Этого нельзя выкинуть из истории, тем более восстания казахов, возглавляемого Исатаем и Махамбетом. Ведь признают же, что это восстание было крестьянское, поднятое против двойного гнета?...

... Тов. Ахинжанов прав, когда говорит, что народная поэма «Кыз Жибек» подвергалась обработке со стороны реакционно-религиозного поэта Жайхол Исламова, поэтому засорена религиозными мотивами. Это на самом деле так. Надо очистить от этой грязи замечательную народную поэму».

С.Мұқановтың бұл сөздерінен нені аңғаруға болады? Қазақтың ұлттық отбасылық салтын барынша қаралап зиянды деп бағалау нәтижесінде «Қыз Жібек» поэмасының соңындағы Жібектің Сансызбайға қосылғанын қысқартып, Жібектің өзін-өзін өлтіруі секілді өрескел бұрмалау болғаны белгілі.

...В заключение я хотел бы более подробно остановиться на одном вопросе, который, на мой взгляд, должен был стоять центре доклада тов. Ахинжанова. К сожалению, этого случилось – это вопрос о судьбе казахской женщины на протяжении веков до Великой Октябрьской революции.

Из трудов В.И.Ленина мы знаем, что вопрос об эмансипации женщин не был разрешен до Октябрьской революции патриархально-феодальным Востоком, но даже и капиталистической Европой. Буржуазную свободу, данную женщине, В.И. Ленин называл свободой постели, а не свободой, дающей женщине право принять равное участие во всех отраслях жизни наравне с мужчинами, т.е. равное участие с мужчинами в государственном, хозяйственном, культурном и т.д. управлении. Такую свободу, подчеркивает Ленин, дала женщине только Октябрьская революция.

Если в Европе, где женщина считалась относительно свободной, дело обстояло так, то как обстояло дело с судьбой женщины на Востоке, в частности, у казахов.

Правда, казахская женщина не носила паранджу – это позорное покрывало, закрывающее лицо женщины от всего света, кроме ее мужа. Но у казахских женщин была другая беда, не менее оскорбляющая их честь и достоинство, чем паранджа – это калым. Все зло на голову казахской женщины падало от калыма. Существование калыма превратило казахских женщин в товар, который покупали те, у кого была эта возможность, т.е. скот или деньги.

В годы существования калыма судьба казахских женщин определялась первой минутой их рождения. Когда рождался ребенок, казахи спрашивали: «кто он?» 47 или понимающий лошадь? «46» означало девушку, т.е. означало количество скота, нужного для уплаты за калым. Как известно, полный калым состоял из 47 голов скота. «Понимающий лошадь» означал мальчика.

Раз казахская женщина считалась товаром, то родители дочери не считали ее за дитя. В старом ауле, если у человека, предположим, было 5 дочерей, а сына не было, то они говорили, что у них нет детей. Если у них был, предположим один сын и несколько дочерей, то они говорили, что у них один ребенок.

В дореволюционном ауле существовала поговорка: «Девушка в 13 лет - хозяйка юрты». Мы люди, видевшие старый аул, были свидетелями не только того, что девушку отдавали замуж в 13 лет, но отдавали даже в 9 лет.

Выданная замуж девушка была совершенно чуждой для родственников жениха. Она не имела права показать свое лицо всем родственникам жениха по мужской линии. Пройти дальше первой половины юрты ей запрещалось, Ей запрещалось называть по имени всех родственников жениха обоего пола. Она не имела права сидеть вместе с родственниками жениха за одним столом и кушать, не имела права с ними разговаривать».

 

***

Сәбит Мұқановтың бұл айтқандары шындыққа сәйкескенімен, оның «Дореволюценном ауле», «Патриархальном» деген сөздеріне зер салсақ мұндай салт-шарттардың дені өткен ғасырда қалыптасқанын бүгінгі күнге әдейі бұрмалап әкеліп әсірелеп жағымсыз етіп айтқанын аңғаруға болады. Жалпы өткен ғасырларда орыста да, Батыс елдерінде де осы секілді ұлттық салт-дәстүрлері болды емес пе. Оларды қырып-жойып, күштеп ұлттық үрдістерінен тыйым салмаса да одан заман ағымына қарай ажырағаны белгілі. Ал қазақтың барлық ұлттық отбасылық салт-санасынан күштеп ажыратып орыстандыру науқанына орай, Әуезов пен Мұқанов оны барынша қаралауы шын мәнінде жазалау мен жаладан өздерін арашалаудың амалы болғанын қазіргі оқырмандар аңдай білуі тиіс емес пе.

Өкінішке орай, олардың бұлай өз қателігін өздері мойындауы, ұлттық үрдістерде, қазақтың өнеге аларлық тұлғаларды жағымсыз етіп бейнелеуі ата-ананың балаларына қатыгез, зұлым, ақылсыз, надан, ал, балалары ақылды, көреген, сергек ойлы кейінгі қаламгерлерге үлгі болып қалыптасқаны да айқын байқалады. Олардан кейінгі Ғабит пен Ғабиденнен бастап қазіргі әйгілі қаламгерлердің басым көпшілігі, осындай ұстанымды арқау еткен шығармалар жазды, көбі әлі күнге осылай жазудан арылар емес. Тіпті, тәуелсіздік алғаннан кейінгі қаламгерлердің дені Әуезов пен Мұқановтың шығармаларына, 50-ші жылдардан кейінгі тұжырымдарына сүйеніп ұлтқа қарсы, салт-санамызға қарсы шығармалар туындатып келеді. Әсіресе, кейінгі жас қаламгерлер арасында Батыстың азғындаған үрдістерін өнеге ету күшейе түсуінің басты себебі осында жатса керек. Осы мақаланың басында қойылған сауалдардың жауабын, Әуезов пен Мұқановтың осы жиында ақталу үшін айтқан сөздерінен ұғынуға болады. Міне, Алаш арыстарын өлім жазасына кесуге қарағанда Мұхтар мен Сәбиттің жазалаудың зардабы өте зор болып келеді дегендей пікір түйіндеуіміздің себебі осы.

346 рет

көрсетілді

0

пікір

Біздің Telegram каналына жазылыңыз

алдымен сізді қызықтыратын барлық жаңалықтарды біліңіз